Роберт Федерс — латвийский кардиолог и единственный врач в Латвии, который прошел резидентуру в Немецком кардиологическом центре в Берлине и Шарите — крупнейшей университетской клинике Европы, где он получил стабильную работу. Однако после восьми проведенных в Германии лет Роберт с семьей вернулся в Латвию и вместе с женой, специалистом по питанию Линдой Федере, открыл собственную частную практику — именно такую, какую считает наилучшей для своих пациентов. История Роберта по-настоящему вдохновляет, ведь он целенаправленно воплощает в жизнь свои самые смелые мечты.
Размышляя о современном мире, многие аналитики приходят к выводу, что человек сегодня хочет жить легко, и его главная ценность — удобство. Тебе 36 лет, и многие твои сверстники по окончании школы не стали выбирать профессию врача, потому что учиться нужно долго и упорно. Ты пошел по противоположному пути…
Это в моей природе — меня всегда привлекали сферы, где работать может не каждый. К тому же медицина интересовала меня с детства.
Среди родных врачей у меня нет, хотя интерес к медицине в семье был. Некоторое время моя мама работала зубным техником. В свое время дед тоже учился медицине, но его призвали на войну, и он так и не стал врачом. Медицина была его несбывшейся мечтой, но он никогда не говорил, что хочет, чтобы я ее воплотил. В нашей семье никто друг другу ничего не навязывал.
Моя мама вспоминает, что я с самого раннего детства был очень честолюбивым и самостоятельным, сам делал выводы и двигался к цели. Никому не нужно было меня мотивировать. Мои друзья тоже говорят: для тебя чем сложнее, тем лучше! В этом и кроется ответ на вопрос, почему я не выбираю самый легкий путь: я не могу наслаждаться легким результатом, он не приносит мне удовлетворения. Я готов бороться за каждую свою мечту, как личную, так и профессиональную. И на работе, и в семье я не тот человек, который отступает при первых же трудностях. Я убедился: если ты знаешь свою цель и работаешь над ней, успех обязательно придет.
Когда ты начинал изучать медицину, ты уже видел конечную цель, к которой хочешь прийти?
Нет, но я знал, что хочу стать хорошим врачом. Конечная цель, на мой взгляд, не так важна, потому что, только когда ты начинаешь учиться, понимаешь, что тебе нравится, что у тебя хорошо получается, а что не очень. Но со временем все же важно понять, чего ты хочешь, и целенаправленно к этому стремиться. В моем случае выкристаллизовалось понимание, что именно кардиология — мой путь. Это сложная, жизненно важная для человека область медицины. Именно это привлекало меня больше всего.
В первые годы учебы я размышлял о пластической хирургии, а в последующие — больше о кардиологии и неотложной медицине. Для меня чрезвычайно важно установить правильный диагноз, и мне нравятся области медицины, где есть время подумать. Работая в интенсивной терапии, ты должен действовать быстро, у тебя нет времени на долгие раздумья, но это ведет к большему риску ошибки и неправильного решения. А мне с ошибками уживаться очень трудно. Если я их совершаю, то потом еще долго корю себя за то, что не понял чего-то раньше. Я часто думаю о том, является ли лечение, которое я назначаю, лучшим решением для пациента. Многие об этом не думают и идут дальше, а я не могу. Я осознал эту свою черту только после нескольких лет работы в неотложной медицине, и во время резидентуры целенаправленно стремился туда, где нужно мыслить комплексно, но не нужно принимать поспешных решений. Со временем я также понял, что не могу выполнять относительно монотонную работу, при которой нужно концентрироваться на чем-то одном в течение многих часов подряд. Я теряю терпение. По этой причине я не выбрал, например, кардиохирургию, где начинал свою резидентуру. С другой стороны, у меня есть талант находить контакт с кем угодно, от президентов стран до пьяниц и бездомных.
Сейчас я могу сказать, что нашел то, что мне нравится больше всего — в своей частной практике я провожу полный спектр кардиологической диагностики и лечения, не связанных с хирургией сердца.
То есть, очень важно честно оценить свои сильные и не очень сильные стороны…
Совершенно верно! Очень важно уметь анализировать себя и понимать, что у тебя хорошо получается, а что не очень. Другими словами, не пытаться скакать на мертвой лошади. Еще для меня очень важно развиваться — у меня всегда есть новые планы и амбициозные цели. Обычно я устанавливаю более высокие цели, чем те, которых реально могу реально достичь. Иногда это садизм по отношению к самому себе.
Похоже, ты не из тех, кто себя бережет. Время учебы и резидентуры было нелегким?
Если ты не любишь совершать ошибки, нужно интенсивно учиться, а это не позволяет себя щадить.
Во время учебы я работал в службе скорой медицинской помощи, потому что нужно было зарабатывать. Это было нелегко. Помню, однажды у меня была температура 39 градусов, но я нес пожилую женщину с шестого этажа в машину скорой помощи. Пил ибупрофен и продолжал работать, хотя не советую такого никому. В то время я днем учился, а по вечерам и ночам работал.
Период резидентуры, которую я проходил в Германии, тоже был тяжелым. Я работал в среднем по 11 часов в день, однажды у меня было всего три выходных за 35 рабочих дней. Но резидентуру я закончил за шесть лет, что является своего рода рекордом для кардиологов в Германии. Работая в Берлине, я не встретил никого, кто сделал бы это за столь короткое время. У большинства будущих врачей в Германии резидентура длится 8-10 лет. И это происходит потому, что клиники приходится менять каждые два года, чтобы практика в рамках одной специальности была достаточно разносторонней. И все время приходится искать новую работу в новых клиниках, а конкуренция там огромная.
Как тебе это удалось?
Усердно работая каждый день. Чтобы получить место резидента в одной из лучших клиник мира, ты должен доказать, что можешь больше других. И я был готов бороться.
В Немецкий кардиологический центр в Берлине (Deutsches Herzzentrum Berlin) меня принял его основатель и руководитель, легенда кардиохирургии Роланд Хетцер (Roland Hetzer) — очень влиятельный врач, трудоголик, который до 80 лет приходил на работу, пусть даже ненадолго, каждый день, включая выходные и праздничные дни. За возможность быть приглашенным на собеседование я должен поблагодарить кардиохирурга Гуну Тетере, которая работает в Немецком кардиологическом центре в Берлине еще с 90-х годов и у которой я был волонтером еще в то время, когда год учился в Германии в рамках программы Erasmus. Позже Гуна сообщила мне, что в Немецком кардиологическом центре появилась вакансия резидента, и благодаря этому я смог подать заявку в нужное время.
Профессор Хетцер внушал благоговение. Однажды, уже работая в клинике, я стал свидетелем следующей ситуации. В кардиологический центр приехал на лечение арабский шейх — в его честь закрыли четверть клиники, чтобы он мог спокойно находиться там со своими телохранителями. Вместе с профессором мы зашли в его палату. Шейх лежал в постели, а его телохранители, развалившись, сидели в креслах, засунув руки в карманы. Они ничего не знали о профессоре и должны были слушать только своего шейха, но стоило профессору лишь взглянуть на них, как они мгновенно вскочили. Взгляд профессора был настолько проницательным, что ему даже не пришлось ничего говорить.
Когда я впервые оказался в кабинете профессора, надеясь, что он возьмет меня на работу, мне было всего 24 года. Через две недели я женился, а через два дня после свадьбы начал работать в клинике. В тот день профессор отвел меня к своим администраторам и сказал, что я самый молодой врач, которого он когда-либо нанимал. На Западе для молодежи характерно не торопиться: после школы они путешествуют по миру на деньги родителей и пытаются понять, чем хотят заниматься в жизни. У нас по-другому: большинство поступают в вуз, как только заканчивают школу, а врачи сразу после учебы стараются пройти резидентуру.
На всех рабочих местах за пределами Латвии я был самым молодым сотрудником на том уровне, где работал. Когда я закончил резидентуру, мне было 32 года, я был женат, и в нашей семье уже было двое детей. Для Германии это большая редкость.
Обычно люди завидуют чужому успеху, но не видят вложенного труда. Какова была твоя плата за то, чего ты достиг?
Если ты работаешь в престижной клинике, то нужно считаться с тем, что твои коллеги будут амбициозными и что все будут конкурировать между собой. В основном, люди хотят дружить с теми, у кого нет больших целей, кто не угрожает им. А если твои цели амбициозны, ты должны считаться с тем, что у тебя будет мало друзей, и на работе придется выдерживать моббинг и боссинг. Особенно хорошо я ощутил это во время работы в клинике Шарите (Charité).
Что помогло тебе все это выдержать?
Абсолютно все зависит от восприятия человека. В Шарите я нарастил такую толстую шкуру, что мог работать, игнорируя отношение ко мне окружающих. И благодаря этому получал все более хорошую работу. Когда во время резидентуры я работал уже в третьей клинике Vivantes, которая является партнерской клиникой Шарите, коллега, с которым мы подружились, как-то сказал: «Обидные слова с тебя скатываются, как с гуся вода». Эту способность — не позволять отношению окружающих влиять на себя — можно сознательно тренировать. Если ты понимаешь, что человек говорит тебе что-то с намерением причинить боль, а ты не хочешь, чтобы тебе было больно, лучший ответ — не реагировать.
Врачам особенно необходимо тренировать психическую выносливость, тем более, если они работают в крупнейших клиниках мира. В Америке, например, высокий уровень самоубийств среди врачей. Часто приходится слышать о случаях, когда самоубийства совершались на работе.
Это связано с тотальным выгоранием, потому что мера ответственности и интенсивность труда у врачей огромны. Всегда нужно делать больше, чем ты можешь. Даже в странах, где работа медиков хорошо оплачивается, модель финансирования медицины все равно предусматривает, что врачи работают больше, чем зарабатывают. Кроме того, от врача требуют не совершать ошибок: все ожидают стопроцентно правильных ответов. Никто не рад, когда ему ставят диагноз с точностью 70%. Чтобы получить сертификат врача, нужно учиться и практиковаться десятки лет, а потерять все можно в одно мгновение. Жизнь пациентов, твоя собственная карьера и средства к существованию зависят от твоих ежедневных решений. Плюс ты работаешь в основном сверх своих сил и тебя окружают амбициозные люди, с которыми приходится конкурировать. В какой-то момент нагрузка может стать слишком большой. Но я все же думаю, что это не фатальная ситуация. Выгорания можно избежать, если ты честен с собой и знаешь свои пределы. У каждого есть выбор. Если долго работать на вызовах в университетской клинике, то в какой-то момент может поехать крыша, но это выбор самого человека — не видеть, что нагрузка слишком велика. У работников многих других профессий тоже большая нагрузка, ответственность за качество и ожидания. Выгорание может случиться во многих сферах, однако сочетание необходимости заботиться о жизни людей и собственной нагрузки делают ситуацию врачей особенно уязвимой.
В Германии я провел восемь лет и много работал, а теперь хочу, чтобы у моих детей была возможность ежедневно видеть отца. Я слишком часто бывал на работе на Рождество, в канун Нового года, по субботам и воскресеньям, на дни рождения детей, чтобы больше так не поступать. Теперь я хочу на Рождество сидеть возле елки вместе с самыми любимыми людьми, как бы банально это ни звучало. Семья для меня важнее, а если я хочу проводить больше времени с женой и сыновьями, то делаю определенный выбор. Я создал именно такие условия, в каких хочу работать. Если человек подчиняется только ритму работы определенного учреждения, то в какой-то момент обнаруживает, что у него больше ничего не осталось — вся жизнь прошла на работе.
Я тоже несколько раз сталкивался с выгоранием и за то, что справился с ним, могу поблагодарить жену. Она, несомненно, была большим стимулом в моей жизни во многих отношениях.
Ты разделяешь свой успех с женой. Это очень симпатично, что ты всегда благодаришь Линду за достигнутое.
А как иначе? Заслуга Линды во всем очень велика.
Мы знакомы с 18 лет. Помню, как еще в молодости она мне говорила, что я стану очень хорошим врачом и буду работать в ведущих клиниках мира. Она внушила мне, что я могу все, что для меня нет никаких преград. Когда я столкнулся с моббингом и боссингом в клинике Шарите, она сохраняла спокойствие и давала мне почувствовать, что я могу быть выше всего этого.
Нам всегда очень интересно вместе. В каком-то смысле это чудо, насколько хорошо мы ладим.
Вернувшись в Латвию, вы вместе работаете в частной практике. Прекрасно, когда можно создать предприятие с кем-то, кому ты полностью доверяешь.
Да, это так. Линда также изучала медицинский менеджмент. В настоящее время я отвечаю за медицинскую часть нашей частной практики, а жена — за само предприятие.
Мы оба патриоты своей страны и хотим жить и работать на родине, делая людей более здоровыми, способными и сильными. Когда мы открывали частную практику, нам было совершенно ясно, какой мы хотим ее видеть. Я не хочу никому подчиняться, не хочу вписываться в систему, которая для меня неприемлема. Мне важно оказывать ориентированные на пациента медицинские услуги без квот и других ограничений. И мы создали такую компанию.
То, что мы работаем вместе с Линдой, является преимуществом, но мы уже сейчас думаем о том, что нужно более четко разграничить сферы семьи и работы, чтобы «не брать» работу домой. Пока это не создавало никаких проблем, но в долгосрочной перспективе это не очень хорошо для наших отношений.
Как вы заботитесь о своих отношениях? Что делаете для того, чтобы работа не отнимала все ваше время и внимание?
Мы пытаемся найти время для того, чтобы побыть вдвоем или сходить на свидание в ресторан, как делали это до того, как появились дети. Это моменты, когда мы можем уделить внимание друг другу и сказать то, что хотели сказать, до конца — дома мы часто даже не успеваем закончить предложение, потому что дети перебивают нас своими вопросами. (Смеется). Иногда на выходных отправляемся в короткую поездку в какой-нибудь европейский город.
Вы живете очень осознанно. Скажи, на что сегодня стоит тратить деньги?
Однозначно на спорт и здоровое питание. Большая проблема в том, что во время пандемии в Латвии были закрыты спортивные клубы, а сейчас наступил энергетический кризис и растут цены. Когда для многих людей спорт становится слишком дорогим, это большая трагедия для здоровья нации. Потому что не должно быть ситуации, когда спорт слишком дорог, а бургер в Макдональдсе – самая дешевая еда.
Я не вегетарианец, но считаю, что в школах нужно вводить вегетарианское питание. Потому что употреблять дешевое мясо хуже, чем не есть его вообще. Хорошая курица стоит больше десяти евро, но мы ее покупаем, потому что лучше употреблять мясо редко, но естественно выращенное. Вот на это мы тратим деньги — на спорт и здоровое питание. И, конечно, мы любим путешествовать. Это очень хороший способ переключить мысли.
Чтобы сохранить физическое и психическое здоровье и хорошие взаимоотношения, необходимы осознанные шаги: нужно следить за тем, чтобы у нас с женой было время для нас, когда мы не говорим о работе, чтобы было время побывать на природе и по крайней мере 150-300 минут в неделю, которые можно потратить на занятия спортом. Здоровье и хорошие отношения нельзя воспринимать как должное.
