Профессор Улдис Мауриньш всего в своей жизни достиг собственными силами. Несмотря на трудности на пути к успеху, сегодня он ведущий флеболог Латвии, президент Балтийского общества флебологов. В дни публикации этого интервью в Межапарке открывается новая большая клиника Улдиса Мауриньша с шестью операционными залами, круглосуточным стационаром и помещениями для международных конференций и лекций для будущих врачей.
Мы встречаемся в помещениях вашей новой клиники. Когда я зашла сюда, у меня возникло ощущение, что вы создали целую империю – по масштабам клиника может конкурировать с государственными больницами. Разница лишь в том, что здесь красивый дизайн и умиротворяющий пейзаж.
Я не знаю, можно ли это назвать империей, но я хотел обеспечить наилучшие условия для пациентов и работников. В новой клинике помещения более просторные и лучше приспособлены для лечения. В связи с этим все существующие филиалы Dr. Mauriņa Vēnu Klīnika мы ликвидируем. Но, как и прежде, будем обеспечивать выездные консультации специалистов в различных регионах Латвии. В свою очередь, лечение будет осуществляться в клинике, где есть не только кабинеты для консультаций, но и шесть операционных залов с круглосуточным стационаром на двадцать мест, и пациенты после сложных операций какое-то время смогут находиться здесь.
Идея создать свою клинику возникла у меня уже давно. В то время я был одним из первых врачей в мире, который для лечения вен начал использовать новую лазерную методику с определенной длиной волны — 1470 нм. Об этом узнали врачи из Америки и к нам приехала делегация медиков из США. Они не верили своим глазам: в маленькой Латвии, в сущности, в какой-то глуши, какой-то врач работает настолько инновационно! Мой брат Гиртс Мауриньш, который отвечает за бизнес и маркетинг в клинике, спросил у одного из американских экспертов: «Что еще мы могли бы улучшить в своей работе?»
В то время мы работали в помещениях Veselības Centrs 4 — в советское время там была поликлиника. Эксперт ответил, что он не уверен, осознают ли наши пациенты, насколько качественное лечение вен мы предоставляем. Однако очевидно, что мы работаем в помещениях, не соответствующих высоким стандартам. Если человек получает высококачественную услугу в неудовлетворительном месте, он не может оценить ее в полной мере. Когда-то мой учитель по лечению вен без шрамов, профессор Золтан Варади (Zoltan Varady) сказал: «Лечение начинается не в тот момент, когда пациент заходит в кабинет врача или попадает в операционный зал, а в тот момент, когда человек заходит в клинику — он интуитивно считывает окружение”. Если помещение без ремонта, работники не любезны, он начинает думать, что от этого места ничего хорошего не стоит ждать и его проблемы здесь решены не будут. Поэтому с 2009 года мы с братом целенаправленно работали над этим вопросом. Я благодарен за сотрудничество архитекторам Гатису Дидрихсонсу и Инете Солземниеце-Салениеце, которые были заинтересованы в этом проекте и понимали наши пожелания. Я хотел создать светлое и просторное здание, которое воплощало бы надежду. Окружение, которое успокоит человека и придаст ему уверенности. Потому что человека можно вылечить лишь тогда, когда он психологически чувствует себя хорошо.
С командой клиники
Вы проделали огромную работу. Что помогло вам достичь своих целей?
Однозначно образование. Очень многому я учился у ведущих специалистов в Германии и других странах, и в какой-то момент понял, что обогнал время. У меня есть знания, которых в Латвии нет ни у кого другого — благодаря этому у меня появилась возможность повлиять на то, как в Латвии лечат заболевания вен.
Флебологией я начал заниматься в 1997 году. За прошедшие годы методы лечения стали малотравматичными и с хорошими долгосрочными результатами. В плане качества мы одни из первых в мире. 90% случаев заболеваний вен в Латвии лечатся амбулаторно и только 10% — в стационарах. Государственные больницы этим почти не занимаются, поэтому и студентам в вузах преподаватели могут рассказывать о лечении вен лишь теоретически. В Латвии примерно 20 врачей, которые занимаются данной областью медицины, из них десять работают в моей клинике. Поэтому еще одна моя будущая цель — начать обучать в клинике молодых специалистов.
Каким был ваш собственный путь в медицине?
Непростым. В начале 90-х годов прошлого века, когда я начинал учиться, было трудное время, моя семья была бедной. Родители не могли финансово поддержать меня, поэтому мы с братом всего в жизни достигали своими силами.
Я рано женился — в 20 лет. Тогда же родилась старшая дочь, спустя несколько лет — младшая. Наряду с учебой мне нужно было искать способ, как поддерживать детей и жену. В то время сфера здравоохранения была еще беспорядочнее, чем сейчас, а зарплаты еще ниже. Долгое время я работал в больнице Страдиня как волонтер, без зарплаты. Но я был очень мотивирован стать хорошим врачом. Когда появилась возможность стажировки в Германии, я ее использовал и за два месяца выучил язык. Так у меня появилась связь с немецкой системой здравоохранения.
Получение докторской степени
Как можно выучить язык за два месяца?!
У меня сейчас работает украинка, которая за полгода выучила латышский язык. Если у человека есть желание и он готов вкладывать в его осуществление энергию, все возможно. Небольшие знания немецкого у меня уже были, но должен признать, что в свое время я был ленивым школьником. В школе мои оценки по немецкому были между 2 и 3 по пятибалльной шкале. Но, попав в Германию, я учился интенсивно. За два месяца я изучил основы и дальше уже совершенствовал свои знания. На третий год резидентуры в хирургии я стал заниматься флебологией и целенаправленно ездил в различные клиники Германии, чтобы устанавливать контакты и учиться. Сегодня я лично знаю всех главных флебологов в мире. Поэтому я легко получаю информацию о новейших технологиях в этой области. В разных областях медицины постоянно появляются новые технологии и нужно уметь понимать, какие из них останутся, а какие нет. Бессмысленно тратить деньги на то, что со временем станет неэффективным. Контакты и личный опыт помогают мне не ошибаться.
На что вы жили, пока учились?
Когда я стажировался в больнице в немецком Ахене, ко мне приехал брат, который начал зарабатывать на том, что привозил из Германии в Латвию машины. За 80 немецких марок я тоже купил первый автомобиль и, хотя водил не слишком хорошо, каким-то образом доехал до Латвии и продал его за 1500 долларов США. Так я финансировал свое образование и смог содержать семью. Но, конечно же, мы с женой жили очень скромно. У нас была 12-метровая комнатка с туалетом на лестнице и дровяным отоплением. Мы были молодой семьей с двумя детьми, какое-то время с нами жил и мой брат. Старшая дочь спала на детской кроватке, младшая — в люльке от коляски на столике, брат — на полу. Мне практически ничто не давалось легко, но я был намерен достичь своей большой цели.
У меня была возможность остаться в Германии. Это был бы легкий путь, но меня это не привлекало. Я хотел по крайней мере в одну область латвийского здравоохранения привнести немецкий порядок. Я также мог бы стать продавцом или менеджером — многие мои сокурсники занялись распространением лекарств или медицинского оборудования, но я этого не хотел. Для меня долгосрочный план был важнее краткосрочной выгоды. Я хотел стать хорошим врачом.
В детстве я слышал о специалисте по лечению вен докторе Каулиньше и уже тогда мне казалось: круто, когда ты лучший в своей области и тебя еще много лет вспоминают как человека, который сделал много хорошего. Но достичь этого непросто. В свое время пять дней в неделю я был резидентом в больнице Страдиньша, а по субботам и воскресеньям оперировал в Veselības centrs 4. Так, по семь дней в неделю, я работал много лет.
Обучая врачей
Довелось ли вам пережить выгорание?
Нет! Я по-прежнему очень много работаю. Когда чувствую, что необходим отдых, мы с женой выезжаем за границу и во время более длинных или коротких путешествий полностью отключаемся от работы.
Первоначальная мотивация продолжать развивать конкретную область медицины сохранилась у меня до сих пор. Я продолжаю участвовать в различных международных конгрессах, выступаю, дискутирую, веду заседания. Мне повезло с моим учителем Эберхардом Рабе — когда я защищал свою докторскую степень по флебологии в Боннском университете, он был руководителем моей диссертации. Я многое перенял из его жизненного опыта. Эберхард по-прежнему целенаправленно продолжает учиться и вкладывать силы в своей развитие. Он говорит: нельзя на пару лет выйти из этого поезда, потому что он стремительно мчится вперед. Если выйдешь, обратно уже не попадешь, поскольку наука и медицина никогда не останавливаются. Часто достижения делают людей высокомерными, но как только ты начинаешь воображать себя центром галактики, развитие останавливается. Очень важно быть скромным на человеческом уровне, уважать других людей и прислушиваться к ним.
Что удержало вас от высокомерия? У вас достаточно причин, чтобы чувствовать свое превосходство над другими.
Смирению я также учился у Эберхарда Рабе. Хорошо помню один эпизод. Мы участвовали в большом конгрессе во Франкфурте, а Рабе в то время был президентом не только общества флебологов Германии, но и всемирного общества специалистов этой области. В конце первого дня конгресса был ужин, и к нашему столу подсели хирурги из Болгарии, которые не узнали Эберхарда. Один из них рассказал, что провел много сложных операций на венах, и немного высокомерно спросил у Рабе, чем он занимается. Эберхард ответил, что по профессии он дерматолог, и хирург стал еще более высокомерным. После ужина я спросил доктора Рабе, почему он не рассказал о своих достижениях, на что он ответил: «Мои успехи всего лишь временные, и я действительно в первую очередь дерматолог».
Важно не подчеркивать свои достижения перед другими людьми, а задать себе вопрос — что ты сделал для общества? У меня с самого начала было желание оставить после себя что-то хорошее. Сегодня я могу поблагодарить свои бывшие места работы — больницу Страдиньша и Veselības centrs 4 — за то, что они пытались ограничить меня как молодого специалиста и ставили меня в рамки, которые меня не удовлетворяли. Это дало мне стимул сделать больше и создать такое учреждение, которое я считаю лучшим для пациентов и персонала.
С родителями и братом
Будучи еще совсем маленьким ребенком, вы попали в ситуацию, когда могли не выжить. Стало ли это причиной, по которой вы в дальнейшем заинтересовались медициной?
Мне был год и два месяца, когда у меня обнаружили острый аппендицит — очень нетипичный диагноз для такого маленького ребенка. Семейный врач лечила его как воспаление легких, а родители долго не везли меня в больницу, опасаясь, что я заражусь какой-нибудь другой инфекцией. В итоге в больницу я попал после обеда в пятницу, и мое состояние было уже критическим. Это худшее время для пациента — врачи уже отправились домой, а на выходных дежурят начинающие медики. В моем случае дежурный врач тоже лишь назначил капельницу и оставил меня под наблюдением. Мне повезло, что в этот момент в больнице находился руководитель отделения хирургии и очень опытный врач Эрик Екабсонс. Мама друга моего отца была операционной медсестрой и в качестве исключения попросила хирурга осмотреть меня. Благодаря ему меня моментально прооперировали. Если бы этого не сделали, до следующего утра я скорее всего не дожил бы, потому что гной разошелся уже по всему животу.
Я с детства знал историю про то, как чудом выжил благодаря доктору Екабсонсу. Это однозначно породило во мне ощущение, что профессия врача особенная. Повлияла на меня и сестра моего отца Велта Мауриня, которая была глазным хирургом и директором отделения в Гайльэзерсе. Я слушал ее рассказы об операциях, которые делали после тяжелых глазных травм, и они вызывали во мне интерес.
Ваши родители не связаны с медициной?
Нет, моя мама была воспитательницей в детском саду, отец — советским военным. Так как родители отца не могли дать своим детям возможности образования, отец учился в военном училище в Санкт-Петербурге за счет государства. Отец был из семьи, в которой росло четверо детей. Несмотря на сложные материальные обстоятельства, высшее образование получили все.
У вас с женой трое детей. Я заметила, что родители, которые жили в тяжелых финансовых обстоятельствах, часто стараются уберечь своих детей от этого…
У меня полностью иные установки, и это касается не только детей, но и жены. Каждый в нашей семье должен быть самодостаточным, способным позаботиться и обеспечить себя. Потому что в любой момент с кем-то из нас может что-то случиться — мы тоже можем заболеть и умереть. Я видел ситуации, когда один из партнеров уходит из этого мира, а второй, которого любили и баловали, оказывается не приспособленным и не может сам поддержать привычный уровень жизни. Поэтому я считаю, что в семье у всех должно быть соответствующее образование и способность позаботиться о себе. У обеих наших дочерей своя жизнь (одной 33 года, второй 29 лет), они обе самодостаточные и самостоятельные женщины. У нас уже три внука. Сыну 15, он живет с нами, но и ему нужно будет найти свое призвание в жизни.
С детьми и внуками
Свою жену вы встретили в ранней юности. Что помогло вам преодолеть все сложности и не разойтись?
Мы в этом году будем отмечать 33-летний юбилей нашей свадьбы, и думаю, что основа нашего успеха в том, что мы оба себя реализовали. Обычно проблемы возникают, когда один партнер слишком быстро развивается, а второй отстает. Мы с моей женой Инетой друг друга вдохновляли и поддерживали на пути к осуществлению своих идей. Я никогда не смог бы так напряженно работать, если бы рядом не было понимающего человека. Партнеры могут друг друга и возвышать, и тянуть вниз. Мы вместе провели две трети жизни, сильно срослись.
Помню, как в 2017 году вместе с немецкими врачами мы организовали в Латвии конгресс. В конце дня был общий ужин. Все удивлялись, что Инета тоже работает. Потому что у немецких врачей жены заботятся о детях, доме, саде, но не работают. У нас иначе. Моя жена дерматолог.
С женой в Альпах
Вы прошли длинный путь и в материальном плане — от миниатюрной комнатки, в которой когда-то ютились, до красивого дома. Как вы считаете, на что стоит тратить деньги?
На образование! Я никогда не жалел о потраченных на образование деньгах. А также на путешествия. И однозначно на благоустройство окружающей среды, так как это помогает чувствовать себя хорошо. Я расскажу, как мы пришли к собственному дому. Раньше мы жили в Биерини, и каждое утро на протяжении девяти лет, добираясь на работу в клинику, которая находилась на проспекте Кокнесес, сидели в пробках. По вечерам происходило то же самое. Мы поняли, что это бессмысленная трата времени. Следующие два года мы искали дом в Межапарке. Я думал, что мы его быстро найдем, но нам попадались лишь неудачно реновированные здания. Поэтому в конце концов мы выбрали старый, нереставрированный дом. Пригласили архитектора Зайгу Гайле и пришли к результату, о котором можем сказать — наш дом именно такой, в каком мы хотели жить. Он был построен в 1939 году и принадлежал семье врачей Лукиных. И оказалось, что мама Феликса Лукина, у которого я купил этот дом, была ученицей моей тети, хирурга-офтальмолога Велты Маурини. Вот такое красивое совпадение!
С нашим домом было так же, как с клиникой — мы создали свое видение самого лучшего результата. Я уверен: если каждый из нас приведет в порядок свою маленькую часть Латвии, мы будем жить в богатой и красивой стране.
