Давид Клявиньш является основателем компании Klavins Piano и создателем акустических пианино. Сконструированное им пианино M450i — самое больше в мире, а его цена составляет около полумиллиона евро. Но и другие созданные Клявиньшем музыкальные инструменты — совершенно уникальные, и их чистое звучание ценится во всем мире. Эти инструменты сконструированы благодаря критическому уму Давида: он поставил под сомнение бытующее среди профессионалов мнение о том, что техническое воплощение пианино своего совершенства достигло еще 100 лет назад.
Часто говорят, что не нужно заново изобретать велосипед, но именно это вы и делаете: создаете пианино, технические параметры которых отличаются от тех, что описаны в учебниках по созданию инструментов…
У меня самостоятельное и аналитическое мышление — его я унаследовал от отца, который был независимо мыслящим человеком. Мой отец был священником, но не придерживался ни одной религии и не являлся членом ни одной религиозной организации, а популяризировал сущность веры и призывал и меня смотреть на мир шире. Отец оказал существенное влияние на мое мышление — сколько себя помню, меня тоже продвигало вперед желание понять суть самых разных вещей и процессов.
В свою очередь, моя мама очень хорошо играла на пианино, и когда один из знакомых отца заговорил о том, что я мог бы обучаться созданию этого инструмента, я почувствовал энтузиазм освоить эту профессию. Но во время учебы, чем больше я углублялся в тему, тем больше вопросов у меня появлялось. И чем чаще я что-то спрашивал у мастеров, тем более раздраженными они становились: «Клявиньш, не трать мое и свое время, 100 лет назад мастера уже все придумали, ничего лучшего ты не изобретешь!» Впрочем, эти слова вызывали у меня только еще больше желания самостоятельно узнать всё о том, как устроено пианино.
После окончания школы я два года проработал настройщиком в магазине пианино и констатировал, что старые инструменты часто звучат красивее, чем только что изготовленные, но в то время продавцы пытались внушить клиентам, что «ретро» никуда не годится, и нужно покупать всё новое. Я понял, что ремонт и восстановление старых инструментов — свободная рыночная ниша, поэтому в 1976 году основал свое предприятие.
Через мои руки на протяжении многих лет прошло множество инструментов, которые я изучал, соединяя теорию с практикой, мне многое стало понятнее, и у меня появилось желание самому создавать более качественные инструменты. Особенно хорошо я это понимал, настраивая перед концертами рояли. Я пришел к выводу, что у них есть недостатки в звучании и дизайне, которые можно исправить, хотя раньше мне говорили, что абсолютная вершина мастерства уже достигнута.
Как вы объясняете то, что профессионалы смирились с недостатками звучания и дизайна инструментов и не пытались их устранить?
В 1880 году было создано пианино – такое, каким мы знаем его по сей день. Тогда это была настоящая революция в музыке. Все очень обрадовались новому качеству звука, а музыкальная индустрия приняла определенные принципы конструкции и изготовления пианино, которые применяются до сих пор. Но я никогда не преклонялся перед авторитетами, поэтому упорно размышлял над тем, как улучшить инструмент.
Особенно меня не устраивали концертные рояли. Мне казалось, что они должны быть «вертикальными», чтобы звук шел прямо на публику. У концертного рояля звук идет в пол и вверх, в направлении «крышки». И только потом, непрямо, на слушателей.
В 1985 году у меня появилась идея создать первое концертное пианино высотой 3, 7 метра, и чтобы на высоте 2 метра находился подиум для пианиста. К сожалению, этот инструмент был сконструирован на 25 лет раньше, чем его смогли оценить — хотя звук был прекрасным, у меня не было возможности такие пианино продавать, так как многие не понимали, зачем нужен настолько большой инструмент. Тем более, что столь большой инструмент, как и орган, должен быть интегрирован в концертный зал. А это, соответственно, требовало введения новых традиций. У меня тогда таких возможностей и средств не было. Поэтому реально я вновь занялся новыми вариантами пианино только в 2006 году, благодаря тому, что интернет уже был развит, проще стало общаться со всемирно известными музыкантами. Так началось мое сотрудничество с пианистом Нильсом Фрамом (Nils Frahm), который был в восторге от моих инструментов и приехал ко мне записывать свою концертную программу. С ним и другими пианистами я дискутировал о том, что нужно изменить в звучании пианино. С конца XIX века диалога между пианистами и индустрией не существовало. Мне эту дискуссию удалось возобновить, подчеркивая, что я создаю не новые пианино, а их новые вариации.
Классические пианино звучат очень похоже. Когда я работаю над новыми инструментами, сохраняю детали, которые считаю важными, но меняю те, с которыми не согласен. Например, теория учит, что для рамы пианино нельзя использовать сталь, но мы только из нее и делаем рамы. Также в учебниках описывается только один способ, как конструировать резонатор, но мы это утверждение опровергли. Мы делаем иначе многое, чтобы добиться максимально чистого звучания.
Все новые пианино появились именно благодаря дискуссиям с профессиональными музыкантами. Так, например, однажды немецкий музыкант, композитор и продюсер Нильс Фрам сказал, что хотел бы иметь маленькое, легкое пианино с умиротворяющим звучанием. У меня и самого уже была идея меньшего по размеру пианино, где для каждого тона имеется только одна струна (у традиционных пианино — три струны на тон). И Нильс заказал именно такой инструмент. Так появилось Una Corda — пианино, которое полюбили и многие известные пианисты, и любители музыки.
Вы сказали, что, создавая пианино, многое делаете иначе, чем учит теория, и ваша цель — добиться чистого звучания. Почему это важно, что человеку дает мир гармоничного звучания?
Наш век — шумный, быстрый и агрессивный, он нас «перенапрягает». Естественно, что у человека возникает желание разгрузки, спокойствия и душевной гармонии. О нашем пианино Una Corda люди часто говорят, что его звучание возвращает человеку ощущение внутренней гармонии. Для меня это очень важно, потому что смысл своей жизни я вижу в том, чтобы быть полезным людям. И мне повезло: даже, если я скоро уйду в иной мир, звуки созданных мною инструментов остануться и будут радовать кого-то. Я хочу приумножать добро в этом мире.
Говоря о гармонии…. Мы живем в сложное время, когда по соседству с нашей страной идет война. Вы родились и выросли в Германии, где во время Второй мировой войны оказались ваши родители. Есть ли у вас ответ на вопрос, что заставляет людей идти вперед и помогает пережить тревожные времена?
Мои родители в нас — своих детей (у меня пять сестер и два брата, один из которых, к сожалению, погиб в результате несчастного случая) — заложили важную основу, которая помогает переживать самые мрачные времена. И эта основа — вера и упование на Бога. Мое мнение: то, чего человек не может сам, способны сотворить Небеса. Твердое упование на Бога в неспокойные времена помогает сохранять спокойствие и дает прочную основу. Если бы во мне не было веры, я бы во многих трудных ситуациях в жизни опустил руки.
Вера помогает справиться со страхом. События последних лет показывают: если у человека нет крепкого духовного фундамента, его легко загнать в страх: сначала из-за вируса, затем — из-за войны. Но страх — плохой советчик.
С ранней молодости я усердно и систематически анализировал события в мире в контексте политики, экономики и общества. И с течением времени понял, что многие привыкли думать черно-белыми категориями: Запад — хорошо, Восток — плохо. Но пропаганда и программирование людей работают в обе стороны. С обеих сторон в новостях рассказывается лишь частичная истина, таким образом формируя в людях определенное отношение к событиям. Нужно быть очень осторожными с оценками. Более того, верить нельзя никому, и каждый должен сам проверять информацию, углубляться, искать первоисточники. Но, как я уже сказал, самое важное — это вера в Творца, на помощь которого человек всегда может положиться.
В какие моменты упование на Всевышнего вам особенно помогло?
Их было много! Например, в 1976 году, когда я основал свою первую компанию, которая занималась реставрацией фортепиано, я стремился к большему и разрабатывал различные концепции бизнеса. Но, как и многие предприниматели, которые не фокусируются на чем-то одном, оказался на пороге банкротства. Однако в такие моменты я упорно верил в то, что Бог мне покажет путь, которого я пока не вижу.
В моей жизни случались разные неприятности… Например, я 10 месяцев в ходе досудебного расследования провел в Центральной Рижской тюрьме.
Как это случилось?!
Это были последствия моей деятельности в 90-е годы, когда я создал первое большое пианино, о котором рассказывал выше. Я хотел продолжать работу над ним, но для этого были нужны серьезные денежные вложения, а в то время ни один инвестор не видел в этом перспективы.
Думая о том, что я еще мог бы предпринять, я заинтересовался биржевыми сделками. Мне казалось, что это как с шахматами, — если ты способен понять правила игры, то можешь выиграть, и, соответственно, хорошо заработать. Сначала я потерял достаточно много средств, потому что обучение любому делу стоит вложений, но с течением времени разработал стратегию, как зарабатывать успешно. И начал заниматься так называемым приумножением денег. До 1999 года это было моей профессией. Я так хорошо в этом разбирался, что за месяц мог увеличить доход на 30%. Меня манила также мысль о возвращении домой из-за границы, потому что мои сестры и родители жили здесь. И в результате я начал работать из Латвии.
Все больше и больше людей хотели, чтобы я приумножал их средства. А почему бы и нет? Но в 1998 году один за другим грянули два экономических кризиса, которые сильно повлияли и на сделки по вкладам. К сожалению, один из моих знакомых, вложивших деньги, сфабриковал дело, обвинив меня в мошенничестве. Несмотря на то, что он сидел рядом со мной и наблюдал за сделками… И вот, в один прекрасный день ко мне пришли несколько человек и любезно пригласили погостить в «катакомбах» Центральной Рижской тюрьмы.
Этот опыт был очень ценным, потому что, если бы я сам не оказался в этой ситуации, я никогда бы не поверил, насколько катастрофичен уровень судебной системы в Латвии. У меня были документы, которые доказывали, как именно я действовал, поэтому дело в отношении меня прекратили, но расследование заняло 10 месяцев.
Когда я вышел на свободу, люди советовали мне подать в суд на государство, но в моей душе царил покой. Как я уже говорил, я верю в Бога, и в этот момент я понял, что все произошедшее, — хороший урок для меня. Потому что приумножение денег ради самого приумножения — путь в никуда. Пытаясь сделать с деньгами что-то полезное, ты теряешь время. Кроме того, приумножение денег портит характер. Хотя финансово дела идут очень хорошо, появляется неправильное отношение к деньгам: ты начинаешь покупать дорогие автомобили и другие вещи, которые не имеют смысла. Думаю, если бы так продолжалось и дальше, я бы оказался в тупике. Этот опыт привел меня к созданию пианино. И именно в это время один американец нашел в интернете информацию о моих проектах и пригласил меня в США. С этого момента мне начала сопутствовать удача, и, мне кажется, это связано с те тем, что вновь вернулся к своему истинному призванию.
Что произошедшее изменило в вас?
Самое главное, что теперь у меня нет никакой заинтересованности в материальных благах. Мне хватает пары сменной одежды, одной нормальной машины, на которой можно добраться через любую грязь домой, так как по стечению обстоятельств я вернулся в Латвию и живу в сельской местности возле Кулдиги.
У меня нет желания покупать и обустраивать дом, это стало неважно. Сегодня я хочу инвестировать на благо людей. У меня, например, есть один проект в Уганде — я поддерживаю священника, который целью своей жизни считает помощь сиротам, а в Уганде из-за войны и болезней их много. Я в этом проекте вижу глубокий смысл, в том числе и из-за своих взглядов: по сей день Запад держит в тисках страны Африки — если бы этого не было, африканцы могли бы жить благополучно.
Мне также интересно поддерживать общественный прогресс в Латвии, нацеленный на светлое будущее, потому что сегодняшние действия правительства, на мой взгляд, противоречат интересам людей. Бесконечные ограничения под предлогом пандемии – способ усилить контроль над ними. Я считаю, что каждый должен делать то, что в его силах. И если я могу понять какие-то глобальные процессы и помочь их понять другим, это моя святая обязанность.
Вы жили в США, Венгрии и Германии. С началом пандемии остались в Латвии, хотя ранее не рассматривали такой шаг. Вы позволяете потоку жизни нести вас, чтобы она сама помогла вам попасть в то место, где вы должны быть?
Именно так. Переезд в Кулдигу я никак не мог спланировать. В 2020 году закрыли границы, я просто не мог вернуться в Венгрию. Но уже и до этого многое определяли обстоятельства.
Мой период жизни в США закончился, когда обанкротился инвестор моей компании. Так как в США я новых перспектив не видел, в 2011 году переехал в Германию и продолжил работу в магазине пианино, совмещенном с мастерской, на юге страны. Когда в 2015 году мне предложила сотрудничество одна из венгерских компаний, я переехал туда. Мы вместе проработали год, а затем я создал в Венгрии свое предприятие по изготовлению пианино.
В марте 2020 года, когда я приехал в Латвию, чтобы настроить свое большое пианино в концертном зале Вентспилса, познакомился и сдружился с семьей художника Валдиса Лицитиса. А затем началась пандемия, границы оказались закрытыми, и Лицитисы меня любезно пригласили отдохнуть в их сельском доме. Их сын Давис, который до пандемии оборудовал сцены для различных мероприятий, бизнес продолжать больше не мог, и у него появилась идея, что мы вместе можем создавать пианино в Кулдиге. Мой старинный друг, деревообработчик высшего уровня, тоже был готов присоединиться к нам. В Кулдиге нашлись и хорошие помещения для мастерской — все обстоятельства прекрасно совпали для того, чтобы перебраться в Латвию. В очередной раз судьба предопределила, где я должен находиться.
Кулдига — фантастическое место, для того, чтобы жить и работать! У меня нет мысли отправляться куда-то еще — по крайней мере, не добровольно.
Я не боюсь ни русских, ни китайцев — если человек находится на своем месте, нет абсолютно никакого смысла куда-то убегать. Я уповаю на Бога в том, что он меня будет вдохновлять на правильное поведение и действия и поможет внести свою лепту в благое дело. Потому что, чем мрачнее времена, тем важнее приумножить свет, и мы все можем этому поспособствовать, просто совершая хорошие дела. Это то, что меня вдохновляет, порождает оптимизм и энергию идти дальше.
