На встречу с одним из самых выдающихся и знаменитых в мире латвийских композиторов— Петерисом Васксом, который живёт на тихой улочке в Пардаугаве, я прихожу на десять минут раньше. У ворот калитки нет кнопки звонка, поэтому я звоню по мобильному телефону. Композитор не отвечает. Я понемногу начинаю смиряться с мыслью, что интервью не состоится. Может быть, именно в это утро композитору пришла в голову какая-то гениальная идея, которая вскоре превратится в звуки, которые мы потом услышим на концерте? Решаю войти во двор и постучать в дверь дома. И сразу после этого слышу стук за дверью. Как будто это не я пришёл в гости к гениальному композитору, а он ко мне. Позже, после интервью, я прихожу к выводу, что этот стук по сути символизируют музыку Васкса, которая сначала как будто стучится в сознание слушателя, в его душу, и спрашивает, можно ли войти, но если входит — остаётся надолго.
Вчера, слушая одно из ваших произведений — «Одинокий ангел», — я задумался: не становится ли со временем и композитор всё более одиноким?
Каждый творческий человек одинок. И композитор, сидя и сочиняя музыку, одинок. Но не совсем, потому что он вместе с произведением, над которым работает. Все свои композиции я называю своими духовными детьми. Я их воспитываю, формирую. И в этом случае одиночество становится творческим, а не тем, которое убивает.
Одиночество — органическая составляющая жизни композитора. А потом, когда ты что-то сочинил, и это исполняет оркестр или хор, ты уже вместе с музыкантами, певцами. Я счастлив, мне очень повезло с исполнителями моей музыки, которые, за редким исключением, приносили мне огромное удовлетворение. Композитор лишь фиксирует ноты, а жизнь в музыку привносится только тогда, когда её исполняют голосом или инструментом. В этот момент мы с музыкантами и певцами как братья и сёстры. А одиночество — это нормальное состояние, так и должно быть.
В 2022 в Швебиш-Гмюнде за выдающиеся произведения вам была присуждена Европейская премия в области духовной музыки. Испытываете ли вы какое-то особенное чувство, когда сочиняете произведение для церкви?
Да, конечно! Я вырос в церкви, мой родной городок — Айзпуте, куда мои родители попали во время войны. До тринадцати лет мы жили в церкви, у нас там была небольшая квартирка. У церковного органа и рояля я записал свои первые композиции. В церквях самая лучшая акустика, она лучше всего подходит для медленной кантиленной музыки.
Мне очень нравятся церкви. Когда я оказываюсь в каком-то городе, в котором раньше не бывал, иду в церковь, сижу там в тишине. И продолжаю удивляться тому, какими великими провидцами были люди прошлых столетий, создавшие нечто столь невыразимо прекрасное.
Когда в Германии я получал Европейскую премию в области духовной музыки в огромной, красивой церкви Швебиш-Гмюнда, мэр, вручавший награду, сказал, что строительство этой церкви началось в то время, когда в городе проживало всего 3000 человек. Её строили 120 лет — и хотя это не рекорд, но мне такие вещи всегда кажутся поразительным.
Когда вы пишете музыку для фильма, важно ли вам визуализировать сюжет? Или история — это одно, а музыка идёт своим путем? Насколько близко к своему вдохновению композитор «подпускает» сюжет?
В последнее время я не писал музыку для кино, но помню, что период, когда я писал музыку для мультфильмов, был очень интересным. Режиссёрами были Ансис Берзиньш и Розе Стиебра. Фильм длился примерно десять минут, и мне дали листочек, на котором было написано: столько-то минут кузнечик прыгает, потом на пять секунд он убегает, потом 12 секунд происходит что-то другое. Это очень творческий вызов, когда в твоём распоряжении всего несколько секунд.
Получается, что строгие рамки иногда заставляют быть более креативным?
Да, нужно просто отставить в сторону свои амбиции и просто быть достаточно гибким. Музыка к мультфильму стала хорошей творческой тренировкой для дальнейшей работы.
Один мой знакомый рассказывал, что однажды встретил вас на винных курсах. Вы взяли бокал, щёлкнули по нему пальцем и прислушались к звуку. Ему стало интересно, может ли этот звук послужить вдохновением для какого-нибудь произведения?
В ритуале наслаждения вином тоже можно найти что-то красивое и интересное. Мне очень не нравится, когда люди просто берут бокал и пьют. Можно посмотреть на бокал — какой он изящный, послушать, какие неописуемо красивые и интересные звуки возникают, когда ты с кем-то чокаешься.
Конечно, у меня восприятие звука более обострённое, чем у других людей, которые не так тесно связаны с музыкой. В моей музыке очень много природы. Я — человек природы и не могу представить себе жизнь в мегаполисе, где только машины и многоэтажные дома. В живой природе очень много звуков, особенно в самой музыкальной части Божьего творения — птицах. Это просто чудо из чудес! И очень многое содержит музыку — океан, море, журчание ручья. В своей инструментальной музыке я воплощаю чудеса природы. Она служила источником вдохновения для многих композиторов, например, для Вивальди.
У французского композитора Оливье Мессиана был настолько фантастический слух, что в своих произведениях он использовал настоящие птичьи голоса, трансформируя их для музыкальных инструментов. В моих произведениях — скорее звуковые видения, ассоциации. Кстати, есть композиторы, которые пытаются передать в музыке и звуки урбанистического мира — фабрик, улиц, машин.
Мне сейчас пришло в голову, что в наших широтах зимой можно услышать, как трещит лёд… Вам доводилось это слышать?
Да, я впервые это услышал, когда моя дочь, которая жила в Швеции, отвезла меня к озеру. Дыхание озера —совершенно мистический звук.
Ещё есть звук леса — когда стволы деревьев трутся друг о друга…
И это тоже! Знаете, я так счастлив, что, несмотря на груз лет, я до сих пор не утратил способность удивляться Божьему миру и восхищаться им — начиная с самой маленькой веточки, того, как она поворачивает свои листики к Творцу, и заканчивая тем, что, может быть, не так хорошо видно в городах — звёздной Вселенной.
Часто слышу, как люди подчёркивают, что их уже ничто не удивляет. Не понимая, что таким образом теряют способность радоваться окружающему миру, который так многогранен…
Да, я рад, что не утратил способность удивляться. Мне до сих пор хочется обнять, если не весь мир, то хотя бы каждого встречного, особенно своего соотечественника. Если в тебе есть любовь — не держи её при себе, улыбнись идущему навстречу.
Возможно, люди теряют способность удивляться потому, что мало слушают хорошую музыку?
В музыке, особенно в последние десятилетия, я всё больше стараюсь говорить о невыразимой красоте мира, о пути света и любви, и если кто-то это слышит — тогда мы как братья и сёстры. Но до музыки довольно многие люди на самом деле не доходят — останавливаются на первом уровне, когда она служит просто фоном, который в действительности не слушают.
Мне кажется, что одна из задач нашей образовательной системы — научить слушать. Этому учителя учат не всегда. Это как с музыкантами: ты можешь быть тем, кто в музыке всей душой, и тем, кто просто играет ноты.
В Латвии музыка больше ассоциируется с пением, инструментальная музыка, нам, может быть, не так близка, но хоры и то, что мы поём в них — одна из основ нашей нации. Праздник песни и танца — это как высшая хвала песне, народу. Какими мы бываем в эту неделю, какое сияние исходит от людей! Это всегда так потрясающе красиво, и я в эти дни неописуемо счастлив от того, какой у нас народ.
В последнее время много говорят о том, что литература должна быть на «простом» языке. Может ли музыка существовать в «простых» нотах, как бы абсурдно это ни звучало?
На мой взгляд, развлекательная или массовая музыка — это и есть тот самый «простой язык». Но есть и другой путь, который требует от слушателя большего. Музыку не получится слушать по-настоящему, когда она звучит просто как фоновая.
Музыку также невозможно слушать в ускоренном режиме…
Правда. Симфонию нельзя прослушать в два раза быстрее. Мне кажется, что когда время текло медленнее, людям было проще следовать его ритму. Написание симфонии занимает год, а прослушивание — 35–40 минут. Кто сейчас хочет слушать так долго? Хотя сегодня значительно больше постоянных посетителей концертов, в отличие от 90-х годов, когда концертные залы были пустыми. Выросло поколение, для которого музыка — необходимость, и это хорошо, что у нас есть такие красивые концертные залы. В Цесисе, Лиепае, Вентспилсе, Резекне. Последний, кстати, благодаря его выдающейся акустике, я считаю лучшим концертным залом в Балтии. У оркестра там есть, чем дышать. За всеми этими большими концертными залами стоял кто-то, кто сильно загорелся их построить. Но обычно, к сожалению, в списке государственных дел культура всегда находится в самом конце.
В одном из интервью вы упоминали внутренний огонь, который заставил вас сочинять музыку. Означает ли это, что если бы вы не дали бы ему выхода, он мог сжечь вас изнутри?
Мой путь к тому, чтобы стать композитором, был довольно трудным, я долго сомневался. Потому что это очень личное. Казалось, что это очень важно для меня, но стоит ли показывать свои произведения другим? Долгое время я в этом не был уверен. Но в итоге всё же стал композитором, и, на мой взгляд, это одна из самых чудесных профессий.
В сущности, в каждом человеке сидит его дело, то, что в нём горит, но мы так редко прислушиваемся к себе…
Да, люди, на мой взгляд, сегодня потерялись, потому что возможностей очень много. Есть вещи, которые даются легко. Но раз уж ты пришёл в эту жизнь, тебе нужно найти в себе какую-то цель, мечту — и воплотить её. Не живи вполсилы, развивай свой потенциал. Впрочем, кто об этом будет говорить, кто понесёт эту идею? Родители заняты на работе, дети потеряны в гаджетах. Хотелось бы больше говорить об этом, потому что для такого маленького народа, как наш, каждый человек важен. Нужно как-то помочь молодым людям найти себя, реализоваться. Сегодня репутация слова «идеология» испорчена, но у каждого народа должна быть цель, ради которой ты живёшь, развиваешься, растёшь и делаешь мир, свою землю, лучше.
У вас разное отношение к музыкальным инструментам? Есть любимчики?
Это все струнные — от соло до струнного квартета. Как же красиво звучит струнный оркестр! Эти музыкальные инструменты «поют» — достаточно просто провести по ним смычком. И с их помощью я могу передать своё главное послание. Из всех струнных инструментов мой самый любимый — виолончель. Это голос моей души. И низкие ноты, и весь диапазон – это такой эмоциональный высоковольтный заряд.
Но нужно понимать, что у профессионального композитора всё не так, как показывают в романтических фильмах: пришёл момент вдохновения — и ты сразу садишься и пишешь. Писать заказанное произведение для профессионального композитора — это работа на полную ставку. Так было во все времена. Все великие мастера, написавшие вечные произведения, выполняли заказы. Бах был церковным композитором. В его контракте было прописано, сколько произведений он должен написать за год.
Хотя есть и исключения, например, Франц Шуберт, который больше времени проводил в венских кабачках, где играл и писал вальсы. Но у него был такой внутренний огонь, что он писал и симфонии. За свою короткую 32-летнюю жизнь он написал девять симфоний. К сожалению, он не дожил до их исполнения. Когда он ушёл из жизни, его друзья сохранили партитуры, и благодаря этому мы можем слушать их сегодня.
Как вы пишете музыку? Если бы на вас смотрел человек, который в этом ничего не понимает, что бы он увидел?
Если ты пообещал оркестру, инструментальному составу или хору произведение, сначала тебе нужно найти идею. У меня она обычно появляется, когда я сижу за роялем и думаю. Импровизирую, и когда нахожу что-то интересное — фиксирую. Когда находишь семя, идею, начинаешь её взращивать.
Я восхищаюсь теми, кто носит музыку в себе, а потом в какой-то момент записывает начисто. У меня этот процесс медленнее и труднее — через множество набросков, эскизов. В конце я оставляю главное, а остальное откладываю. Это как вынашивание ребёнка. Для большого произведения — это девять месяцев. И этот процесс невозможно ускорить.
А такая обыденная вещь, как соблюдение сроков, важна?
Да, это очень важно. Это принципиально и очень мобилизует — через год или через столько-то месяцев работа должна быть готова. Правда, когда сроки поджимают, начинаешь нервничать, а это не самое подходящее состояние для творческой работы.
Ещё важно войти в свой ритм. Про завершение произведений есть много баек. Например: уже объявлена премьера, а работа ещё не закончена, и дирижёр приглашает композитора к себе и говорит, что тот не сможет уйти, пока не закончит произведение.
Если ты подписал договор, единственной причиной, по которой работа может не быть завершена, может быть только твоя смерть. Это вопрос чести. Нужно работать.
Как вы сами слушаете музыку?
Довольно много слушаю диски, но посещаю и концерты. Это всё же несравнимая вещь. Лучше всего слушать музыку с закрытыми глазами, когда ничто не мешает, хотя и наблюдать за языком тела музыканта тоже очень интересно. Во времена коммунистов был стандарт — все должны сидеть и играть, почти не шевелясь. Но когда ты внутри музыки, и всё твоё тело вместе с ней, когда музыкант раскован, свободен, отдаёт в этот момент всё лучшее чуду музыки, — это так красиво! Некоторые струнные квартеты и камерные оркестры играют стоя — и это тоже меняет отношение. Открываются большие возможности быть внутренне свободным и открытым, с особенной самоотдачей посвятить себя музыкальному посланию. Живые концерты — ни с чем не сравнимы.
