Почему одни песни забывают через несколько дней, а другие поют и аранжируют сотни раз? Этого не знает никто, даже Раймонд Паулс. В день, когда мы беседовали с Маэстро, он узнал о присвоении ему ордена Восходящего солнца за вклад в укрепление культурных связей Латвии и Японии через музыку. Паулс, как всегда, был сдержан и прост в общении, и свои успехи охарактеризовал так же скромно: «Пока другие умно говорят, я работаю».
Как композитор, который сочиняет прекрасные и практически вечные песни, вы обращаете внимание на красоту, которая не в человеке, а вне его? Что для вас красота?
Начну с того, что мы очень часто недооцениваем то, что нас окружает. Это природа Латвии. Она и есть красота. Раньше, когда я ездил на рыбалку, в утренние часы всегда любовался озерами, реками, лесами. А эти фантастические оттенки листьев на деревьях осенью! Мы часто мы этого не ценим, но природа в основе всего. Как и море. Оно воспевается во многих латышских народных песнях, и мы, композиторы, тоже часто пишем на морскую тематику. Море для латышского народа всегда было священно.
Почему сейчас это не так?
Не знаю. Возможно потому, что сейчас нет рыболовства.
И даже День рыбака превратился в Праздник моря…
Да, рыбаков заставляли сжигать лодки, и всякие другие неправильные вещи происходили…
Если же вернуться к красоте, мне нравится, когда люди элегантны, хорошо одеты, женщины красивы. У красоты разные проявления.
Мне кажется, что мы в Латвии недооцениваем красоту уединения, когда даже в нескольких десятках минут езды от Риги можно найти место, где нет ни одного человека. Это эксклюзивно и красиво, когда ты один в лесу или на берегу реки…
Мне об этом говорили итальянцы, удивляясь, что неподалеку от Риги нет ни одного человека. Выезжаешь из города, и начинается сплошная полоса лесов. Это наша красота, которую необходимо сберечь. Ведь лес нуждается в уходе, он зарастает. Когда я рыбачил, всегда радовался восходам и закатам, радуге над озером после грозы. Доводилось видеть и северное сияние, правда, это было в Швеции. Ты чувствуешь себя таким маленьким и ничтожным, а сверху полыхают немыслимые цветовые композиции.
Еще я наблюдал уникальный природный феномен, который у нас называют “kāvi”. Из тумана образуются чудовища, которых ветер гонит по поверхности воды. Кажется, что они передвигаются, что они живые, но в действительности это рваные клочья тумана.
Вдохновение для песен вы тоже находите в природе?
Скорее, главную роль в этом случае играет текст, поэзия. У Яниса Петерса выдающиеся стихи. В последнее время я много занимаюсь поэзией Ояра Вациетиса, вместе с Андрисом Кейшсем мы сделали спектакль «Suni ārā nedzenama nakts» с моей музыкой и стихами Вациетиса. Главный в этой постановке – конечно, актер, он обыгрывает стихи, которые являются классикой латышской поэзии. Посмотрим, как публика на это отреагирует. Жаль, что в поэзии у нас наступило какое-то затишье. Помните, какие имена появились в латышской поэзии в 60-70-е годы? Марис Чаклайс, Кнутс Скуениекс, Визма Белшевица. Личности. Не говоря уже о таких классиках, как Райнис и Аспазия.
А у вас самого есть какая-то песня, которая часто звучит в голове, и вы не можете от нее избавиться?
Это песня Арвида Жилинского «Mana dzimtene jaukā». Не знаю, почему, но, часто, когда иду по улице, напеваю ее про себя. Она «прилипает», и ты не можешь от нее избавиться.
Что, по-вашему, объединяет эти песни, от которых невозможно избавиться?
Не знаю. Вы знаете, за что меня в Японии наградили орденом? За песню «Dāvāja Māriņa». Мне говорили, что японцы считают ее чуть ли не своей народной. В мире есть дама, которая написала всего одну мелодию, но ее поют по сей день. Это песня «Bésame mucho», ее в 1940-е годы написала мексиканка Консуэло Веласкес. Эту романтическую балладу исполняют на 120 языках, она издана более чем в ста странах тиражом свыше 100 миллионов. А что больше всего помнят из Бетховена? Та-та-та-там — 5-ю симфонию.
Когда я отыгрываю двухчасовой концерт, что я делаю в конце выступления? Одним пальцем наигрываю «Uz to mums atkal jāiedzer». И, боже мой, латышский народ просто расцветает! Вот такой простой способ. Но это так, и ничего тут не поделаешь. Помню, как группа «Labvēlīgais tips» не могла избавиться от песни «Pīrādziņ, nāc ārā»! А там всего-то две ноты.
Сейчас часто говорят об искусственном интеллекте, который сможет взять из всех хитов мира по кусочку и создать суперхит…
В музыке многое изменилось, сегодня доминирует электроника, декламационный рэп-стиль. Но я думаю, что все это со временем уйдет, победит мелодичная, лирическая песня, лирический мотив. Это доказали и классические оперные арии, и просто знаменитые мелодии, которые сами по себе прекрасны. Мелодии «Beatles» никогда не устаревают, на какое-то время они уходят, а затем вновь возвращаются в новых аранжировках. Аранжировщик играет в деле популярности песен большую роль, и исполнитель тоже. Новая суперзвезда может вновь сделать старую песню популярной.
По сути это уже история о любви…
О сентиментальности.
Для меня было честью услышать от Иманта Зиедониса, который, как правило, ничего хорошего о других не говорил, что единственное дельное, из того, что я совершил в советское время — это сохранил латышскую сентиментальность.
Возможно, так оно и есть. Это песни, которые исполняли Виктор Лапченок, Нора Бумбиере.
Говорят, что сегодня в студиях песни записывают в диком темпе ради того, чтобы они побыстрее дошли до слушателя…
Раньше мы никогда не записывали песни, прежде чем они не были исполнены на концертах и не выработался окончательный вариант. Темп, интерпретация мелодии. И только потом мы шли в студию. Сейчас приходят и говорят — слушай, мне тут в одном месте нужно быстро втиснуть восемь тактов. А когда предлагаешь — подожди, запишу еще раз, говорят: «Нет, все в порядке». Суперхиты Майкла Джексона записаны в 40 вариантах. Вот так нужно работать, но мы, к сожалению, этого не делаем. Мы забыли, что такое усилия, что не все возможно играючи.
Раньше ты мог только мечтать о том, что попадешь на телешоу, споешь одну песенку и на следующий день станешь звездой. С одной песней. А сегодня это именно так. То же касается сериалов. Дали роль, и на следующий день ты уже звезда.
А через год про тебя все уже забыли… Где вы черпаете энергию?
Меня все об этом спрашивают, но я ничего умного ответить не могу. Возможно, это мой стиль жизни, потому что я постоянно что-то стараюсь делать. Искать. Через мои руки прошло очень много латышских певцов. В том смысле, что первые песни для них написал я, и с ними они начали свою карьеру. Виктор Лапченок все еще поет то, что я написал в семидесятые годы. Жорж Сиксна тоже. Это дало им кусок хлеба с маслом.
У меня есть преимущество перед другими композиторами, так как я закончил консерваторию как пианист, и могу выступать, используя вторую профессию. У меня было очень приятное выступление с известной органисткой Эвитой Апкалне, мы играли концерт – орган и фортепиано. Мне показалось, что вышло довольно хорошо. Впереди — спектакль с Андрисом Кейшсем, затем сольный концерт с Элиной Гаранчей. Мне все время есть что делать.
Что для вас означает успех, как вы его ощущаете?
Не знаю. Я просто работаю.
У других много времени уходит на умные разговоры, а я в это время думаю, что бы еще сделать.
А как вам удалось избежать тщеславия? Сегодня многие считают себя звездами, потому что в соцсетях у них тысячи подписчиков, хотя на самом деле это абсолютное ничто. А вы такой простой и человечный…
А зачем мне притворяться? И для чего? Чего я этим добьюсь? Я всегда с большим уважением относился к выступлениям в сельских регионах Латвии. Я играл на самых плохих инструментах, но никогда не капризничал, не говорил, что мне необходимо дорогое фортепиано. И никогда не просил, чтобы у меня была специальная гримерка. А сегодня многие молодые исполнители этого требуют.
У них такой список требований, что мало не покажется. Салат из тунца, родниковая вода, булочки из кукурузной муки…
Если бы этого потребовал Элтон Джон, я бы ему простил, но вот эти… Я даже не знаю, за что они этого требуют. Звездная болезнь — отвратительная вещь. Вижу, как люди меняются, даже те, кому я помогал. Когда приходит успех, очень немногие остаются такими, как были.
Бывает ли, что выступая на сцене, вы адресуете музыку какому-то одному человеку в зале?
Да. Возможно, я не должен говорить об этом вслух, но иногда я начинаю с ним кокетничать. Подмигиваю. Мне это необходимо, потому что исполняю легкий жанр, легкую музыку. Почему бы и нет? Могу и сказать что-то. Но нужно быть очень осторожным, так как можно легко обидеть человека.
Есть ли какой-то концерт, который вам особо запомнился?
То, что мы когда-то делали на фестивале «Latvju ziņģe». Люди приезжали ночью, чтобы занять места. А первые концерты в сельских районах, боже мой! Возможно, это был и не самый высокий профессиональный уровень, но эти концерты были одними из самых популярных праздников для простых людей.
