Зане Чулкстена — основатель и руководитель центра современного искусства Kim?, организатор фестиваля симфонических оркестров Rīga Jūrmala, учредитель и стратегический консультант консалтинговой компании по управлению персоналом ERDA. Ее жизнь проходит в нескольких измерениях, где звучит академическая музыка, создаются произведения современного искусства и предоставляются консультации в области предпринимательской деятельности.
Вы не только создали центр современного искусства Kim?, но и организуете фестиваль симфонических оркестров Rīga Jūrmala, в котором принимают участие музыканты мирового уровня. Чем отличаются эти сферы?
Концерты академической музыки в Европе посещают в основном люди в возрасте около 70 лет. В свою очередь, современное искусство привлекает более молодую аудиторию. Мир классической музыки очень консервативен, и в отношении художественного выбора, и в отношении методов работы. В современном искусстве все более «молодое», активное и гибкое.
В чем причина различий?
Их много. Одной из специфических причин может быть то, что современное искусство намного больше отвечает эстетике и коммуникации социальных медиа 21-го века. В мире современного искусства используют термин instagramable. То есть то, что очень подходит для социальной сети Instagram.
Подходящий для Instagram – это то, что можно запечатлеть на снимке, который можно выставить в рамочке, улучшить, выбрать разные фильтры, имитирующие старинные фотографии, утренний свет, и, конечно же, возможность снять селфи?
Да! Это печально но, к сожалению, работая в центре современного искусства, мы видим молодых людей, которые приходят, чтобы сфотографироваться в помещениях и часто не чувствуют границы между собой и искусством, рискуя чуть ли не свалиться на него в момент увековечивания себя. Но так современное искусство гораздо проще популяризировать. Эффект присутствия привлекает людей, у которых такой тип ощущений особенно развился в последние годы.
С классической музыкой все не так, она очень «неинстаграмная». Чтобы насладиться ею, нужно время. Произведению современного искусства можно посвятить секунду, а симфонию нужно слушать по крайней мере 40 минут. Время имеет большое значение, потому что продолжительность человеческого внимания сократилась.
Часто говорят, что современное искусство рассчитано на подготовленного зрителя, но среди тех, кто его популяризует в Instagram, осмелюсь утверждать, это искусство понимает лишь малая часть. В этом есть парадоксальная ирония…
Разумеется, это очень иронично. Современное искусство очень легко тиражируется, потому что «инстаграмно». Но, чтобы его понимать, нужно вникнуть, разобраться осознать контекст. Произведение можно быстро рассмотреть, но это не означает понимания.
Случалось ли, что, глядя на объект современного искусства, у вас возникал вопрос, что такое искусство вообще?
В последние годы я стала смотреть на все это несколько иначе. Я принимаю, что все, что попадает в выставочные залы, музеи, галереи, априори является искусством. Вопрос, который я задаю себе — есть ли в этом произведении что-то, привлекающее меня? Я не универсальная точка отсчета. У меня свои интересы, свой эстетический вкус. Я понимаю, что мой круг интересов относительно узок, но я ищу то, что меня интересует. Есть художники и произведения искусства, о которых я никогда не скажу, что это не искусство, но для меня лично на конкретном этапе жизни они не кажутся актуальными.
Можете ли вы вспомнить произведение, которое у вас вызвало наибольший отклик, удивление, симпатию?
Мои главные открытия случались за рубежом, правда, количество путешествий в последнее время сократилось. Меня чрезвычайно впечатлил видео-арт художницы Анны Имхоф в Копенгагене, в Национальной галерее Дании. Анна меня поразила еще в Кунстхалле Базеля в 2016 году, а затем в 2017 году, когда победила на Венецианской биеннале. А в этом году в парижском выставочном зале Palais de Tokyo ей был дан карт-бланш, и в этом абнормально большом выставочном пространстве она могла делать все, что угодно.
В работах Анны сочетается много жанров — элементы изобразительного искусства, движение, музыка. Они созданы в апокалиптическом настроении — асексуальная молодежь, современное потерянное поколение выражает свои фрустрации и ощущение бессмысленности. Об этом можно много говорить, художница затрагивает много метафизическим тем.
Cегодняшнее потерянное поколение… Мне кажется, что в истории многие пытались заявить, что представляют потерянное поколение. Если память мне не изменяет, это началось с молодых людей, которые воевали в Первой мировой войне, лишившей их юности и заставившей ускоренно повзрослеть…
Не исключено, что любое поколение, достигая определенного возраста, становится потерянным. Но в контексте событий последних полутора лет то, что происходит с молодежью, очень трагично. Большинство из них были вынуждены находиться дома и общаться только со своей семьей в то время, когда очень важно строить социальные связи. Это потерянное поколение и в том смысле, насколько огромна стала роль социальных сетей, сколько времени они в них проводят, какие необоснованно высокие ожидания у них возникают по отношению к миру и к себе. Это не может пойти на пользу психике ни одного человека, тем более молодых людей. Это не относится ко всем, но, думаю, что молодым людям сегодня очень трудно.
А как сегодня чувствуют себя художники?
Им тоже очень трудно. Кто-то из руководителей наших мастер-классов в Юрмале, музыкант мирового уровня, сказал: «Если ты можешь заниматься чем-то другим, помимо искусства, делай это, потому что быть художником — это своего рода проклятие». Возможно, это не распространяется на тех, кто действительно не может не быть художником. Этим самые гениальные из творцов и отличаются, это их призвание, предназначение. Но в последние годы наблюдается чрезвычайно большое перепроизводство художников, огромная конкуренция. В Китае в любое время суток игру на фортепиано профессионально осваивают сотни тысяч детей. Конкуренция жесткая, и для того, чтобы пробиться в этом мире, предстоит трудный и тяжелый путь, на котором большое значение имеет удача. Может повезти, а может и нет.
Говорят, что успех нужно заслужить. Тяжелой работой.
Это не совсем так. Моя параллельная сфера жизни связана с бизнесом. Есть много научных исследований о том, какими способностями, навыками нужно обладать, чтобы добиться успеха, но при всем этом в областях, которые можно наиболее точно проанализировать, например, в спорте, можно с уверенностью сказать, что удача имеет огромное значение. Мне кажется, что в мире искусства это тоже так. Если ты не родился с призванием или особым талантом, лучше художником не становиться. Ты можешь быть хорошим художником, много работать, но тебе не повезет. Потому что конкуренция огромная. В моей сфере это иначе, я всегда была на стороне менеджмента, а здесь главное, чтобы работала голова и были соответствующие рабочие навыки.
Правда ли, что в менеджменте успех больше всего сопутствует красивым людям, ростом немного выше среднего, как бы иррационально и неакадемично это не звучало?
Есть ряд исследований, в которых утверждается, что руководителями становятся люди именно такого типа. Такие исследования, как правило, проводились в корпорациях США. Но я считаю, что в такой маленькой стране, как Латвия, практически любой, кого природа наделила мозгами, соответствующим отношением к труду и работоспособностью, может достичь очень многого. Поэтому в контексте Латвии я не стала бы говорить о том, что внешние факторы определяют успех. Знаю достаточно много случаев, которые этим условиям не отвечают, в том числе на уровне управления организацией искусства.
Менеджмент в целом может что-то позаимствовать от управления искусством?
Мир современного искусства помог мне понять, что на вещи можно смотреть очень по-разному. Мой путь в искусстве начался с дружбы с художниками. Что бы я им ни говорила, совершенно логичное с моей точки зрения, они мне говорили совершенно обратное, показывая, что и это имеет равноценное значение. Их способность бросить вызов и посмотреть на вещи по-другому были тем, что меня интриговало.
Еще в предпринимательстве из мира искусства я позаимствовала требование к безупречному эстетическому оформлению во всем. Я из тех людей, которые не могут смотреть презентации, если они некрасивы. Это не странная прихоть или блажь, на мой взгляд, это говорит об отношении к информации и всему, что ты хочешь кому-то преподнести. Потому что имеет большое значение не только то, что ты говоришь, но и как ты это делаешь. Моя команда в ERDA хорошо знает, что все, что мы создаем, должно быть на высоком уровне по дизайну, все презентации обрабатывает и подготавливает дизайнер.
Современное искусство — это глобальное поле. Оно включает в себя путешествия, знакомство с новыми художниками, произведениями искусства, совершенно другими мирами. Я думаю, что в латвийском контексте это очень важно. Потому что не так уж много существует сфер, где есть возможность регулярно напоминать себе о том, что мы живем в очень глобализированном мире, и общая картина гораздо шире, чем Латвия и Балтия. В сфере современного искусства kim? работает на международном уровне. Если тебя интересует, что происходит в крупных мекках искусства, ты отправляешься туда, чтобы понять, что актуально, и твой круг контактов — это вся Европа, Америка, весь мир. В сфере предпринимательства в Латвии подобное, к сожалению, очень редко. У нас всего несколько десятков компаний-экспортеров.
То есть, у латвийских художников больше шансов показать себя на международном уровне, чем у предпринимателей?
Что я переняла в бизнесе и менеджменте из современного искусства, так это понимание того, что Латвия — лишь одна маленькая точка на карте мира, и все процессы связаны между собой. Поле реализации наших способностей — не только Латвия, но, как минимум, вся Западная Европа. Бизнес в Латвии в большинстве своем локальный или в лучшем случае региональный. Но во многих профессиях наша страна — лишь точка отсчета.
Есть ли произведения искусства, которые хотелось бы привезти в Латвию, но нет возможности?
У нас очень длинный список, и kim? периодически его обновляет. С начала пандемии я усиленно работала над тем, чтобы в этом году состоялся музыкальный фестиваль, да и в моей компании ERDA тоже было много работы. Этот список произведений искусства, безусловно, отличается от того, каким он был два года назад. Но признаюсь, что в уме я его не обновляла. В Латвии я очень хотела бы увидеть упомянутую мною Анну Имхоф.
Это невозможно реализовать только финансовым причинам?
Все точно так же, как в мире классической музыки. Пригласить и уговорить приехать в наши дни практически любого художника не проблема, это вопрос только финансирования.
Одним из направлений деятельности вашей компании ERDA является содействие благотворительности. Способствовал ли период пандемии приходу к новому пониманию филантропии?
К сожалению, с самого начала пандемии большинство компаний боролись за выживание. Есть несколько компаний цифровых технологий, которые очень успешно развивались, но это редкие исключения. Прошедшие полтора года были очень тихими. Надеюсь, что предприятия начнут вновь больше заниматься филантропией осенью. Есть отдельные состоятельные люди, которые индивидуально жертвовали тем, кто оказался в сложной ситуации, или сферам, связанным с медициной, но они это делали как частные лица.
Почему говорят, что большие деньги любят тишину?
Я не слышала такого выражения. Но в контексте филантропии ясно, что мы не Америка. В Европе работают по системе welfare — платят сравнительно большие налоги и ожидают, что государство в обмен на налоги позаботиться об образовании, искусстве, спорте, других сферах. Поэтому в Европе не слишком развита частная филантропия, если сравнивать с США.
Это интересно, потому что европейские нации значительно более зрелые, чем американская.
Это так, американцы — очень молодая нация, и многим США дали возможность стать очень богатыми, поэтому многие хотят жертвовать. Большую часть культурных организаций в Америки учредили частные лица или их объединения, они по-прежнему поддерживают данные организации, это совершенно другая модель. В Европе традиции пожертвований не так развиты, а в случае Латвии особенно. Очевидно, что дополнительные сложности создает тот факт, что, возможно, в отличие от Эстонии, в Латвии не так много компаний, которые заработали большие деньги честным бизнесом, работая на международном уровне или в областях, которые в целом считаются ценными. В Эстонии уже шесть технологических компаний-единорогов, миллионерами и миллиардерами стали многие молодые профессионалы в возрасте около 40 лет, с хорошим западным образованием, ценностями, интересами. Это имеет значение в контексте приобретения произведений искусства и его поддержки. Думаю, что в Латвии нужно еще подождать, пока появятся международные компании, где работают люди с западным образованием и социально ориентированные специалисты.
В произведения каких латвийских художников стоит инвестировать?
Kim? за свои 12 лет существования был выраженно некоммерческой организацией и с точки зрения выбора художников, и по способу деятельности. И лично мне тоже никогда не казалось важным, будет ли расти цена произведения какого-либо художника или нет. В последние годы, с ростом благосостояния, я приобретала произведения искусства, но только исходя из того, что мне самой казалось актуальным и интересным. Безусловно, у нас есть современные художники, у которых довольно хорошо идут дела на международном уровне. Если повезет, я вновь возвращаюсь к концепции удачи. Таких художников по крайней мере трое, но их имена я сейчас не буду называть — у них есть все возможности. Надеюсь, что через пару лет дела у них будут еще лучше.
Что kim? ждет в ближайшем будущем?
Мы немного изменили вид деятельности. До сих пор мы были известны абнормально большим количеством выставок, а сейчас хотим идти глубже и фокусироваться на меньшем количестве более серьезных, комплексных экспозиций, которые будут открыты для осмотра дольше. Рекомендую обратить внимание на Софию Тун — это замечательная австрийская художница-фотограф. В Латвии она находится два-три месяца, работая с фотографиями Зенты Дзивидзински 60-70-х, которые недооценены в нашем искусства. Ее работы — одни из немногих, которые находятся в архивах создающегося музея современного искусства. Большинство работ не проявлены, они несколько десятков лет хранились в ящиках на складах. София копирует с негативов фотографии, так возникает сотрудничество между живой и умершей художницами. В результате создается выставка из архивных фотографий Дзивидзинской. Советую ее не пропустить.
Хотел ли кто-то из посетителей выставок в kim? купить произведение?
Довольно часто. Именно поэтому мы начали эксперимент, переделав помещения кухни в своего рода мини-галерею с работами, которые можно приобрести. Но впереди еще долгий путь, потому что у нас нет запасников, мы не храним произведения, а возвращаем их художникам. Посмотрим, как это будет развиваться, потому что эксперимент начался во время пандемии. Художникам нужно помогать продавать их произведения, иначе они не выживут. В середине сентября мы впервые поедем в Базель, на мессу искусства June Basel. Это будет первая попытка в этой области.
Что там должно произойти, в чем ваша цель?
Цель — продать все, что будет выставлено, но в первый раз так никогда не бывает. Самая успешная галерея Балтии – Temnikova&Kassel из Таллина, у них очень хорошо идут дела на международных мессах, но это результат 15 лет работы. Мир некоммерческого искусства отличается от коммерческого. У Kim? очень хорошие контакты и наработки именно в мире некоммерческого искусства. Хотя мы начнем не совсем с нуля, все равно потребуется два-три года, чтобы участие в мессах принесло результат.
Не достаточно ли того, что на выставке представлены очень сильные работы, которые моментально замечают и хотят купить?
Покупка произведения искусства очень редко бывает импульсивной. Если говорить о крупных художественных мессах, то мы можем быть уверены, что все, что там выставлено, является искусством. Но важны также происхождение, опыт художника, где он еще выставлялся. Это имеет большое значение. Продажи идут рука об руку с общей репутацией и узнаваемостью художника. Галереи очень много работают, чтобы о конкретном художнике узнали широкая публика и влиятельные покупатели.
Разве не бывает так, что на выставку приезжает никому не известная галерея, и любители искусства скупают все предложенное?
В мире современного искусства такого не происходит. Не могу представить себе ситуацию, когда ты приезжаешь на мессу искусства как до сих пор никому не известная галерея, чтобы выставить никому не известного художника, и его работы автоматически раскупают. Это просто невозможно. Это постепенная работа на протяжении многих лет. Мы едем на мессу с двумя очень хорошими художницами, будем много о них рассказывать, и думаю, что через два-три года будем уже в такой форме, чтобы нашим рекомендациям доверяли. Но это точно не произойдет в первый год. Это долгосрочная работа. Карьера художника формируется постепенно, никто не становится знаменитостью за одну на ночь.
